Родился я в Западной Белоруссии в бывшем польском городе Пинске, расположенном в 150 километрах от Брестской крепости. Родился я в мае через 5 лет после окончания войны. Когда мне исполнилось 5 месяцев папу забрали на 3 года в армию. Мы с мамой всё это время жили одни. Мама работала и тянула сама всё хозяйство, имея на руках больного бронхиальной астмой и экземой ребёнка.

         Уже с первого года своей жизни, я часто болел простудными заболеваниями, которые к году стали сопровождаться одышкой экспираторного характера и ночными приступами противного кашля. Кожа моя была почти вся (куда доставали руки для расчёсов) покрыта коричневой коркой, которая местами мокла (сочилась плазмой) и неприятно пахла. Ночами из-за сильного зуда я расчёсывался до крови, и мама часто для профилактики расчёсов, на ночь привязывала мои руки к железному каркасу кровати. Что не уменьшало мои мучения, но уменьшало расчёсы и размеры ран, которые быстрее заживали (покрывались коричневой коркой). 
          Несколько раз меня лечили от "пневмонии" в больнице (на моё счастье тогда ещё не применяли так широко в педиатрической практике антибиотики, как сейчас). А, с 3-х лет,  после 7 или 8 "пневмоний" и "бронхитов", которые не все лечили в детском стационаре, врачи наконец - то решились поставить мне рабочий диагноз. Сначала  он звучал, как "Хронический астматический бронхит", а потом чрез год или два к пяти годам и  "Бронхиальная астма". Что по сути, одно и то же. Как я теперь знаю. И что знают миллионы современных мам, у которых дети часто кашляют по ночам и задыхаются.

            Бронхиальная астма - это хроническая болезнь. Одна из многих аллергических болезней. У детей раннего возраста эту болезнь выявляют врачи через какое-то время после того, как ребёнок заболевает. От начала болезни, до её выявления проходят месяцы и годы. Имено в этот период (неоднократное лечение обострение болезни, как ОРЗ с астматическим компонентом антибиотиками и гаммаглобулинами; лечение дома или в инфекционном стационаре) диагностической неопределённости у ребёнка и происходит формирование необратимого патологического процесса.

     Я благополучно владею с года жизни - до настоящего времени, хронической болезнью. Болею временами то легче, то тяжелее. Бывали в моей жизни ремиссии помногу лет. Особенно отчётливо мне полегчало после 5-го класса. В последних классах средней школы я даже в спортивную школу по баскетболу ходил заниматься. А с первого курса института увлёкся волейболом и к окончанию педиатрического  института уже "дослужился до звания КМС по волейболу и играл за городскую полупрофессиональную команду мастеров - "Зенит". 
            Но тогда, после окончания средней школы, почти без троек, наверное, память о тяжёлых приступах удушья в раннем детстве, побудили меня, человека сильно склонного к точным наукам и математике школьника и сына потомственного местечкового сапожника - поступить в Ленинградский педиатрический медицинский институт. Со второго захода*.

Я студент первого  курса ЛСГМИ*. 1973 год.

       После окончания педиатрического института, я сразу же попал на работу врачом педиатром  скорой помощи. Где мне часто приходилось лечить детей в тяжёлом приступе бронхиальной астмы на дому. И как «вшивый» о бане, я всё время обращал внимание на детей, страдающих бронхиальной астмой и респираторными аллергозами. И «болел» и душой и телом каждый раз вместе с ними.  Детей, больных тяжёлой формой бронхиальной астмой, в Ленинграде в 1975 году было ужасно много. Десятки тысяч!
       Одна из главных причин тяжёлого течения бронхиальной астмы у всех детей и тогда и сейчас: -  это позднее (не своевременное) установление диагноза бронхиальная астма и неправильное лечение приступа бронхиальной астмы. Неправильного лечения приступа удушья после установления диагноза. Но особенно вредное и опасное неправильное лечение происходит тогда, когда болезнь уже есть, а диагноз бронхиальная астма ещё не установлен. Как и 25 лет тому назад в далёкие 50-тые годы, врачи ставили диагноз бронхиальная астма у детей раннего возраста с опозданием на несколько лет. Всё, как было и в случае со мной. Когда у ребёнка в анамнезе имелись несколько госпитализаций по поводу бронхиальной обструкции (удушья), несколько пневмоний, несколько бронхитов с обструктивным синдромом и с десяток ОРЗ с астматическим компонентом. Тогда только ему ставился рабочий, даже не официальный диагноз бронхиальная астма.
        Официально диагноз «бронхиальная астма» ставился только тогда, когда ни у кого уже не оставалось и тени сомнения. Иногда бывало, что до постановки правильного диагноза дети не доживали. Тяжелобольных и гормонозависимых детей астматиков в 70-е годы  в городе в Ленинграде, по самым скромным подсчётам, было несколько тысяч человек. Как правило, обострение болезни в виде приступа удушья, возникало одновременно у многих детей. Ко всем сразу приехать на помощь специалисты скорой помощи не могли.

         Часто их лечением занимались сами родители или не компетентные медики. Это оборачивалось неправильным (вредоносным) лечением, дополнительным страданием больных и их родителей, а иногда, и не редко, не обоснованным летальным исходом больного ребёнка на дому. Или в стационаре, где не было реанимационного отделения. Смерть наступала от внезапного удушья. Или неадекватного лечения.....
        Мне такое положение вещей очень сильно трогало, волновало, и не нравилось. Кто о чём, а "вшивый" о бане. Каждый неудачный случай лечения, я невольно примеривал на себя. И вскоре, я поставил перед собой нереально амбициозную цель, как я теперь понимаю,  исправить коренным образом, существующее негативное положение вещей в городе Ленинграде. 

         В рамках этого решения я стал сначала одним из инициаторов а, потом и главным исполнителем  организации и создания впервые в мире на скорой помощи  необычного и нового специального и узконаправленного медицинского подразделения. В штате педиатрической подстанции скорой помощи в 1976 году была организована и начала круглосуточное дежурство отдельная бригада.  Специализированная реанимационно-аллергологическая педиатрическая бригада скорой помощи. В 1977 году ежесуточно в Ленинграде дежурили сразу две выездные бригады, состоящие из врачей реаниматологов-аллергологов. Две потому, что ночью ( кроме зимнего периода) в Ленинграде город на 2-3 часа делится на два не связанных дорожным сообщением  половины, неразделенные разведенными мостами.

         В задачи этой реанимационной бригады скорой помощи входило приоритетное оказание до госпитальной реанимационной медицинской помощи на дому и в стационарах (где нет своего отделения реанимации)  детям с различными тяжёлыми формами острых аллергических заболеваний. Анафилактический шок, Отёк Квинке в области шеи, Бронхиальная астма, тяжёлые острые генерализованные (обширные и глубокие) поражения кожи и слизистых, и многое другое.

        Метод был тотально внедрён в практику благодаря моей настойчивости и целеустремлённости дополненные волей и авторитетом двух выдающихся учёных педиатров того времени и профессоров: главного детского реаниматолога Ленинграда Э.К Цибулькина и главного детского педиатра Ленинграда И. М . Воронцова. Он был внедрён в практику Скорой помощи медицинской помощи Ленинграда и всех детских неотложек в 1979 году. 

Что даёт своевременная диагностика бронхиальной астмы у детей и организация правильного лечения приступов обострения болезни? На этот вопрос очень образно даёт яркий и убедительный ответ история динамики резкого снижения количества тяжелых больных детей астматиков в городе Ленинграде за 10 лет (с 1975 по 1985 годы).

История вопроса: 
       В 1976 году, до создания аллергологической специализированной бригады скорой помощи, в Ленинграде, каждый второй ребёнок астматик в возрасте старше 6 лет был гормонозависимым.Это значит, что без введения больших доз преднизолона, приступ у него не купировался. Таких больных по данным аллергоцентра города насчитывалось более 3 тысяч. Среди этих больных в возрасте старше 9 лет не редко случались летальные (не удавалось вывести ребёнка из длительного астматического статуса) исходы в отделениях реанимации города.
       В  1978 году через 3 года работы аллергологической службы (две круглосуточные выездные бригады) скорой помощи в Ленинграде детей больных тяжёлой формой бронхиальной астмы насчитывалось чуть меньше тысячи. Это было в 3 - 4 раза меньше, чем их было в 1975 году. Достигнуть такого удивительного прогресса снижения количества детей тяжелобольных бронхиальной астмой удалось добиться благодаря  великолепной и квалифицированной работе специализированной аллергологической педиатрической службы скорой помощи*. И правильной диагностике причины обструкции у детей врачами аллергологами скорой. 
       Но это был практически наш предел. На практике врачи бригады охватывали только половину детей с установленным диагнозом бронхиальная астма. А тем детям, кому диагноз бронхиальная астма ещё не был установлен на 80% сначала становились клиентами "обычных" врачей педиатрической скорой и неотложной помощи. Понятно, что большую часть таких больных детей срочно "ошибочно" отвозили в инфекционный стационар. И только там, где родители уже категорически отказывались от очередной, не первой, госпитализации, детей передавали на лечение дома - нам, детским аллергологам скорой помощи. Их мы их лечили дома. Иногда в течение нескольких суток. Передовая по смене от одного дежурного аллерголога к другому. Фактически организовывали на несколько суток импровизированный и временный пост интенсивной терапии на до госпитальном этапе*, дома у больного ребёнка.
     В 1979 годубыла внедрена на Ленинградской станции скорой помощи и во всех детских неотложках ФИБ-10 - практический аналог, моего диагностического алгоритма. Ведение экспресс теста в виде формализованной истории болезни (ФИБ-10) для детей с явлениями острой бронхиальной обструкции, привело к тому, что врачи педиатры скорых и детских неотложек перестали необоснованно отвозить маленьких детей в инфекционные стационары. Только это одно привело к тому, что в городе Ленинграде с 1980 года перестали появляться свежие дети инвалиды по бронхиальной астме.
     А уже к 1984 году в Ленинграде осталось тяжёлых, гормонозависимых детей астматиков в возрасте до 14 лет - всего 47 человек. Это официальные данные детского городского аллергоцентра Ленинграда за 1985 год. Очевидно, что опыт специализированной аллергологической бригады был чрезвычайно ценным и уникальным.
        Итог десятилетней работы аллергологической службы скорой помощи - уменьшение в 64 раза числа детей инвалидов по тяжёлой астме с более 3000 человек до 47. А если случался раз в пару лет летальный исход у ребёнка астматика, это было ЧП городского масштаба.

         Прошло с того момента много, много лет. Появилось много профессоров и отдельных кафедр в институтах по аллергологии. Написаны десятки, если не сотни книг и учебников о том, как нужно лечить детей, больных бронхиальной астмой. Аллергологов развелось тысячи. А у детей астматиков всё те же проблемы. И не только в России, но и в Украине, и в Казахстане, и в Белоруссии. Думаю так же дела обстоят на всём постсоветском пространстве. И даже в развитых капиталистических странах, где очень высокий уровень медицины.

          Количество заболеваний бронхиальной астмой детей из года в год растёт. Есть местности, где заболеваемость детей бронхиальной астмой достигает 20-ти процентов. А в среднем по стране заболеваемость респираторными аллергозами колеблется от 5до 10%. С установлением диагноза бронхиальная астма врачи по-прежнему запаздывают на годы. Единого подхода к лечению приступа среди практических врачей педиатров - нет. Приступы обострения астмы годами лечат, как острый инфекционный бронхит!  И лечат его часто в инфекционном стационаре большими дозами антибиотиков и других вредных препаратов. Да и когда уже диагноз бронхиальная астма ребёнку установлен, приступ астмы врачи лечат неправильно и запутанно. 

          Второе. За 15 лет работы в бизнесе** доктор Хусенский, сохранив свои старые знания и опыт врача аллерголога скорой помощи, освоил много новых интересных знаний, умений, и навыков, которые сегодня позволяют ему самому донести информации о своём предложении миллионам нуждающимся людям.